Первая в Среднем Приобье нефть была получена на Мегионском месторождении в марте 1961 года. Но мало кому известно, что Мегионское месторождение было открыто во многом благодаря цепи случайностей на пути к большой нефти. Путь этот длился десятилетия и был очень непрост.
…Всё началось ещё в 1932 году, когда академик Иван Михайлович Губкин выдвинул идею о необходимости поисков нефти в Западной Сибири и дал геологическое обоснование проведению на восточных склонах Урала разведочных работ, включая геофизические исследования. Теория Губкина основывалась на предположении, что в Западной Сибири расположена глубокая депрессия (впадина), в которой в геологическом прошлом накапливались благоприятные для образования нефти и газа осадки и, по всей вероятности, могут быть найдены промышленные залежи.
Спустя два года, в 1934 году, смелые выводы учёного подтвердил молодой инженер-геолог Виктор Григорьевич Васильев, обнаруживший на реке Большой Юган маслянистую жидкость, которая появлялась на поверхности воды, образуя плёнку, характерную для нефти.
Развернувшиеся в 1939 году разведочные работы в Зауралье притормозила война. А в послевоенные годы, когда страна особенно нуждалась в топливе, работы было решено возобновить. Где и как искать нефть и газ, никто не знал. В январе 1948 года была создана Тюменская нефтеразведочная экспедиция, которая вела работы в южных районах Тюменской области. Нефти там не нашли. Зато многие специалисты прошли здесь основательную трудовую и профессиональную школу.
В 1950 году группа учёных под руководством Николая Никитовича Ростовцева выдвинула смелый план – пробурить на территории Западной Сибири 26 опорных скважин. Опорные скважины – это своеобразные исследовательские лаборатории, которые закладываются на новых, неизученных площадях. Проходя земную толщу, вплоть до кристаллического фундамента, они позволяют изучить весь комплекс полезных ископаемых, все тонкости строения пород. Но рекомендации учёных были расплывчатыми, неконкретными. Предложенный план носил чисто познавательный, научный характер. Пробуренные по нему Уватская, Ханты-Мансийская, Леушинская, Ларьякская и Покурская опорные скважины, заданные без предварительных геофизических исследований, дали лишь общее представление о геологическом разрезе и породах, слагающих Западно-Сибирскую низменность. А Берёзовская скважина открыла газ почти случайно. Произошло это благодаря тому, что начальник Берёзовской буровой партии Александр Григорьевич Быстрицкий самовольно, из хозяйственных соображений, перенёс точку под опорную скважину ближе к реке, на западную окраину посёлка Берёзова. Это стоило Быстрицкому снятия с должности, а тюменским геологам – открытия месторождения природного газа. (Как показала разведка, точка, намеченная ранее, оказалась за пределами газоносной площади).
Берёзовский газовый фонтан, случайно ударивший в марте 1953 года, стал предвестником нефтяных фонтанов в Среднем Приобье. Если бы заложенная в то время Покурская опорная скважина «задавалась по данным геофизики, она бы, безусловно, открыла нефть», говорил позже «главный геолог Тюмени» Юрий Георгиевич Эрвье, начальник Тюменского геологического управления. И было бы это за семь лет до открытия её в Мегионе.
«Папа Юра» (так называли тюменские геологи Эрвье) был ярым сторонником геофизических исследований, без которых разведка – это поиск вслепую и пустая трата денег и времени. «Три опорные скважины – Покурская, Нижнемысовская и Сургутская – стоили столько, сколько стоят 20 поисковых и разведочных скважин, открывших месторождения по данным сейсморазведки. Если бы стоимость одной трети опорных скважин была направлена на региональные геофизические исследования, то в Западно-Сибирской низменности уже в 1953-1954 годах были бы открыты нефтяные месторождения», – писал он.
Однако Покурская скважина не была доведена до проектной глубины: её ликвидировали по техническим причинам, а начатые в Среднем Приобье в 1951 году буровые работы, так и не доведя до конца, прекратили, отодвинув открытие первого нефтяного месторождения почти на десятилетие.
По мнению Фармана Салманова, первого начальника Сургутской нефтеразведочной экспедиции, под руководством которого было открыто Мегионское нефтяное месторождение, перебазировка первой нефтеразведочной партии из Среднего Приобья явилась тогда серьёзной ошибкой.
Фарман Курбанович считал Среднее Приобье очень перспективным регионом. Он побывал здесь, будучи ещё студентом Азербайджанского института, во время преддипломной практики в 1952 году, когда начали бурить Александровскую, Ларьякскую и Покурскую скважины. Салманов был приверженцем идей Губкина и верил в большую нефть Западной Сибири, в частности Среднего Приобья. После окончания института, добившись распределения в Новосибирский трест «Запсибнефтегеология», Салманов не сразу попал в Среднее Приобье, куда он стремился: к тому времени работы там были свернуты, а бригады переброшены на Кузбасский участок, который оказался бесперспективным – нефти там не нашли. А между тем на севере Тюменской области открывали газовые месторождения.
Обладая настойчивым и напористым характером, Салманов постоянно убеждал Новосибирское геологическое управление в необходимости усиления нефтепоисковых работ в районе среднего течения Оби. Но возвращать по просьбе Салманова хоть какую-нибудь нефтеразведку в Сургутский или Ларьякский район Тюменской области руководство треста не торопилось.
В марте 1957 года Салманов приехал в Сургут «на разведку»: определить, можно ли использовать площади населённого пункта под размещение опорной базы для осуществления нефтеразведочных работ в Среднем Приобье. А в июле 1957 года был издан приказ в Мингеологии СССР о перебазировке в Сургут из Кемеровской области Ново-Грязненской нефтеразведочной партии, которую возглавлял Салманов.
В конце 1957 года была создана комиссия по проверке направления геологоразведочных работ по поискам нефти и газа Сибири. Комиссией было одобрено усиление работ на Севере, а южная часть Западной Сибири признана неперспективной. По мере сворачивания геологоразведочных работ в Кузбассе и южных районах Западной Сибири отдельные коллективы направлялись в Тюменскую область по Оби и Иртышу.
13 сентября 1957 года десант геологов, прибывших из Кемеровской области, высадился на Чёрном Мысу. В ноябре этого же года была создана Юганская разведка структурно-поискового бурения, руководителем которой был официально назначен Ф.К.Салманов. В феврале 1958 года были созданы два участка глубокого бурения – Нижне-Мысовский и Пимский. В апреле 1958 года, после настойчивых просьб Салманова и при участии партийных руководителей Тюменской области, на базе Пимского и Мысовского буровых участков организуется Сургутская нефтеразведка глубокого бурения. Глубокое бурение проводилось на подготовленных сейсморазведкой Сургутской, Пимской, Мегионской структурах. Поисковое бурение в пределах Мегионской структуры проводила Усть-Вахская нефтеразведка, начальником которой был Л.И.Кузютин, старшим геологом – Н.Д.Семёнов, старшим инженером по бурению – Л.Ф.Горин.
В 1958 году Новосибирское ТГУ организовало ещё три нефтеразведки в Среднем Приобье – Нижнемысовскую, Пимскую и Нижневартовскую. В том же году в составе Нижневартовской нефтеразведки был организован Мегионский буровой участок для проведения поисково-разведочных работ на Мегионской структуре. Начальником разведки в то время был Л.И.Кузютин. Затем его сменил Павлищев, а Кузютин был назначен начальником Мегионского бурового участка.
В то же время была ликвидирована Нарымская нефтеразведка, а большинство её работников переведены в Нижневартовскую, в том числе и буровой мастер Григорий Иванович Норкин. Бригада Г.И. Норкина, прибывшая по реке из Нарыма Томской области для работы на Мегионской площади, была на тот момент единственной геологической бригадой в составе Нижневартовской нефтеразведки (её начальником в июле 1959 года был назначен Василий Тихонович Подшибякин), а сам Григорий Иванович – одним из немногих буровых мастеров, имевших большой опыт практической работы.
Мегионское месторождение
Геологический десант «норкинцев» высадился на берегу Меги у поселка Баграс в 1959 году. В числе первых сюда приехали Александр Натейкин, Михаил Симаков, Геннадий Герасимов, Газом Хакимов, Николай Матяж, Геннадий Степанов, Чингис Нуруллин, Арулла Доминов, Василий Пендик и другие.
Все, кто приехал и жил на Баграсе в те годы, стали причастными к «открытию века». Впрочем, тогда они об этом не думали. Они просто искали нефть. Здесь, в Среднем Приобье, всё происходило впервые, поэтому было тяжело и со снабжением, и с бытом. Начинать приходилось с нуля. Прежде всего геологи занялись строительством жилья и помещений для техники, а затем приступили к монтажу буровой установки.
2 сентября 1959 года бригада Г.И.Норкина начала бурение, которое шло медленно и трудно.
Замедляла темп работ и природная стихия, и, прежде всего, большое наводнение. «Тяжёлое положение было тогда на Мегионском участке, – вспоминал позже начальник Мегионского участка глубокого бурения Иван Яковлевич Высочинский. – Скважина на Баграсе – многострадальная, построена на низком месте. Летом заливает буровую полой водой, и мы, как зайцы на острове, отрезаны от базы. Зимой тоже несладко: ждёшь неделями то солярку, то трубы». Обеспечивались нефтеразведки очень плохо, за два года никто из руководителей Новосибирского управления не побывал в районе работ.
Возмущенный коллектив Сургутской нефтеразведки поставил вопрос о передаче всех работ из Новосибирского в Тюменское управление. Осенью 1959 года все работы на нефть и газ в Приобье были переданы Тюменскому геологическому управлению, которое немедленно организовало в Сургуте комплексную геологоразведочную экспедицию. Начальником её назначили Ф.К.Салманова.
В сентябре 1959 года пришло радостное и такое долгожданное сообщение: получена первая в Сибири промышленная нефть. Скважина № 2 Шаимской площади дала приток нефти дебитом две тонны в сутки. Получение такого притока после Колпашевской, Александровской, Мало-Атлымской опорных скважин, давших по нескольку литров нефти, указывало на высокую перспективность всего района. Это была первая победа энтузиастов, веривших в большую нефть Сибири.
Однако никаких результатов, указывающих на существование нефтяных залежей в Сургутском Приобье, по-прежнему не было. Признаки нефти были. Но не той, большой нефти, в которую верили немногие.
Зима 1959-1960 годов из-за недостатка материально-технического обеспечения была для экспедиции очень трудной. Простои из-за отсутствия труб, топлива, запчастей переживали очень тяжело: ведь всё внимание тогда уделяли бурению, а буровые работы велись, по словам Салманова, «на честном слове». «Стоит наша буровая без тросов, – с горечью вспоминал буровой мастер Григорий Иванович Норкин, – всё равно, что балалайка без струн». А главное, что ничем нельзя было помочь: автомобильных дорог не существовало, «Ан-2» не мог взять груз в полторы тонны, а для «Ли-2» не было подготовленных площадок. В конце января простаивали уже четыре буровые: Нижнемысовская, Нижневартовская, Мегионская и Пимская. Причем, две первые скважины почти достигли проектной глубины.
Но самым большим препятствием оказалось неверие чиновников, «теоретиков от геологии» и, к сожалению, даже видных учёных. В начале 1960 года в Тюмени состоялся областной актив геологов, где было принято единодушное решение о развитии геологоразведочных работ в перспективных Берёзовском, Шаимском, Шухтунгортском районах. Буровые станки из Сургутской экспедиции было предложено перебросить на запад Тюменской области, в Красноленинскую зону. Против такого решения выступил Салманов, которого поддержал Подшибякин.
Вскоре последовали значительные изменения среди руководящего состава Сургутской экспедиции: некоторые ведущие специалисты были переведены в «более перспективные районы». Василия Тихоновича Подшибякина назначили главным инженером в Берёзовскую экспедицию. Начальником Нижневартовской партии глубокого бурения стал И.Я.Высочинский, ст. геологом – Н.Д.Семёнов, ст. инженером по бурению - Ю.И.Жемчуг, техником-геологом – А.Б.Темиров.
Наконец, 24 марта 1960 года бурение Мегионской скважины Р-1 закончили, достигнув пород кристаллического фундамента на глубине 2753,7 м. (на момент передачи скважины тюменцам забой составлял 1730 м). Начались испытания.
Для проведения испытаний на скважину направили старшего геолога Сургутской НРЭ Евграфа Артемьевича Теплякова. Вместе с начальником Нижневартовской партии глубокого бурения Иваном Яковлевичем Высочинским он прямо на месте руководил действиями бригады. Испытание скважины проводили старший геолог Н.Д.Семёнов, старший инженер по испытанию Б.А.Творогов, техник-геолог А.Б.Темиров, буровой мастер Е.Ф.Липковский.
Испытанию подлежали восемь объектов. При испытании первого была получена горько-солёная вода. Второй и третий объекты в результате аварии оказались перекрытыми оставшимся в скважине бурильным инструментом. Четвёртый объект оказался «сухим». Не оправдали надежд на промышленный приток нефти пятый и шестой объекты. Руководство экспедиции приняло решение о демонтаже буровой установки и перевозке её на новую точку по «зимнику», до наступления распутицы – в противном случае на новое место её могли бы доставить только к концу года.
Тем временем все чаще и чаще раздавались призывы расформировать Сургутскую экспедицию. Из уст представителей главка нередко звучали призывы «не распыляться» на поиски нефти в Приобье, «разобраться с объёмами Сургутской экспедиции», где «вбивают деньги в болота, не заботясь о том, что их «рекорды» оплачивает государство».
Ликвидация экспедиции не состоялась потому, что в самый, пожалуй, драматический момент получили долгожданный фонтан нефти на Баграсе.
Весной 1961 года главный геолог Сургутской КГРЭ Борис Власович Савельев, при очередном обсуждении с начальником экспедиции Фарманом Курбановичем Салмановым и главным инженером Александром Тихоновичем Горским вопроса о демонтаже буровой установки заметил, что на каротажных диаграммах значительно выше последнего объекта, мог быть нефтенасыщенный пласт. После долгих обсуждений решили рискнуть. Наметили к испытанию нижнемеловой горизонт с очень нехарактерным электрическим сопротивлением. Простреляли седьмой объект (в интервале 2178-2175 м). Уровень жидкости при откачке стал заметно подниматься и, несмотря на интенсивный отбор, вскоре достиг уровня устья. Начался перелив технической воды, быстро усиливавшийся и вскоре перешедший в фонтанирование. Вместе с водой поступала обильная нефтяная плёнка. Примерно через два часа после начала перелива скважина зафонтанировала чистой нефтью! Вот как вспоминал об этом событии Ф. Салманов: «С Мегионской скважиной, где шла подготовка к опробованию, мы связывались каждый час, контролируя ход работ. Заметил, как нервничают Савельев и Горский. Оно и понятно – ведь почти десять лет отдано поискам нефти. Челябинск, Кузбасс, Берёзово, Колпашево – и всё впустую. Встаю за спиной радиста, читаю: «Салманову. Произвели перфорацию. Подготавливаем спуск. Высочинский. Тепляков». Наступил самый ответственный момент.
Поздней ночью, когда, устав от ожидания, собрался лечь спать, раздался сильный стук в дверь. Открываю, входит запыхавшийся Жданов. От волнения не может говорить и протягивает радиограмму: «Скважина начала фонтанировать чистой нефтью, визуально 200 тонн. Высочинский. Тепляков».
Это радостное событие, которого ждали так долго и мучительно, произошло 21 марта 1961 года, в 14 часов. Дебит нефти по записи в коллекторском журнале 21 марта составил 288 кубометров в сутки, т.е. 1 бочка ёмкостью 200 литров заполнялась за одну минуту. В состав бригады, работавшей в тот момент на Мегионской скважине Р-1, входили Г.Р.Васечко, Е.Ф.Липковский, М.А. Литвиненко, Г.И.Герасимов, Н.И.Матяж, Ч.Г.Нуруллин, В.Пендик, М.Л.Симаков, А.М.Натейкин, Г.Хакимов, И.П.Терлеев, Г.В.Степанов, А.К.Морозов. Тотчас же сообщили и Норкину, который был в это время на Ермаках (мастеров не хватало, он работал один на две бригады).
Весть о том, что скважина начала фонтанировать, разнеслась стремительно. Все повыскакивали на улицу, бежали к буровой…
21 марта в утреннем выпуске «Последних известий» голос диктора сообщил об этом открытии на всю страну: «В центре Западно-Сибирской низменности, недалеко от села Нижневартовск, с глубины более двух тысяч метров впервые получен фонтан нефти дебитом 200 тонн в сутки».
На следующий же день на скважину прибыло руководство экспедиции (Ф.К.Салманов, Б.В.Савельев, А.Т.Горский). Фонтан был перекрыт задвижкой во избежание переполнения амбара. Впоследствии, вспоминая свой первый сибирский фонтан, Салманов так описал этот момент: «Бригада испытателей заняла свои места. Евстигней Липковский подошёл к главной задвижке, для чего-то поплевал на руки и плавно повернул штурвал. Мы держались вместе на положенном по технике безопасности расстоянии, глядя на дальнюю часть отвода. После первых оборотов фонтан молчал, но как только Липковский крутанул штурвал быстрее и из трубы вырвался рыжеватый от мелких частиц песка газ, послышался слабый, но все же нарастающий гул. Потом струя стала темнеть – это вышел скопившийся газ – и хлынула нефть, неожиданно не чёрная, а скорее тёмно-бурая. Струя гремела так, что содрогался закреплённый на снегу отвод, и скоро гул фонтана, как у самолёта, набравшего силу для взлёта, перешёл в непрерывный рёв. Мёрзлая земля дрожала под напором глубинной энергии, вырвавшейся наружу.
По учебникам и рассказам я представлял мощь нефтяного фонтана, но разве можно сравнить ощущение от самых красочных, но посторонних для тебя описаний и этот бьющий по доводам скептиков, оглушающий маловеров, желанный и неожиданный, грозный и успокаивающий, вибрирующий и гневный голос глубин! Да и нам многое предстояло осмыслить…Это была, пожалуй, самая главная победа в мои тридцать лет», - писал в своих воспоминаниях Ф.К.Салманов.
Да, это была победа! Перспективы её были много шире одного, даже очень богатого открытия. Дело в том, что мегионскую нефть впервые добыли из меловых отложений, чрезвычайно распространённых в Западной Сибири. Это значило, что в центральной и северной части Тюменской области надо искать, открывать, находить…
Находки и открытия не заставили себя ждать. Очередным крупным событием стало открытие 15 октября 1961 года Усть-Балыкского месторождения.
В том же году, 25 декабря, в связи с увеличением объёмов работ в районе Мегионского нефтяного месторождения Главгеологией РСФСР было приказано организовать Мегионскую нефтеразведочную экспедицию. Она была создана 1 февраля 1962 года на базе ликвидированной Нижневартовской партии глубокого бурения и вошла в состав Тюменского территориального геологического управления на самостоятельном балансе. Начальником экспедиции был назначен Михаил Владимирович Шалавин, а позже его сменил на этом посту Владимир Алексеевич Абазаров.
В.А. Абазаров возглавил Мегионскую нефтеразведочную экспедицию летом 1962 года, спустя шесть месяцев после её создания. Несмотря на то, что до него на этом посту побывали два человека (после М. В. Шалавина обязанности начальника некоторое время исполнял Борис Михайлович Селиванов), именно Абазарова по сей день считают первым руководителем МНРЭ. В.А.Абазаров принимал участие в открытии и разведке 40 месторождений нефти и газа.
С именем В.А. Абазарова связано и строительство посёлка Мегион, который особенно интенсивно стал застраиваться в конце 1962 года: люди переселялись сюда с Ермаков и Баграса, где условия жизни были неудовлетворительные. Наряду с жильём, которое было представлено 2- и 8-квартирными домами, велось строительство детсадов, пекарни, школы, магазинов, торгового центра в капитальном кирпичном исполнении.
В 1963 году Мегионской нефтеразведочной экспедицией было открыто Ватинское месторождение (скважину – первооткрывательницу пробурила бригада Семёна Лукича Малыгина), а летом 1964 года состоялась отправка первой мегионской нефти на Омский нефтеперерабатывающий завод, и этим тоже занимались геологоразведчики, но уже совместно с нефтяниками.
День 4 июня 1964 года вошёл в историю Тюменской области, а для Мегиона стал всеобщим праздником. В резервуары было налито около четырёх тысяч тонн сепарированной нефти. В Мегион пришли две нефтеналивные баржи, буксируемые пароходом «Иван Ползунов». Честь открыть задвижки для заполнения нефтью барж по праву была предоставлена Владимиру Алексеевичу Абазарову. Радость и ликование людей были искренними. Овации, крики «Ура!», звуки победного марша. Радостные лица и волнение тех, кто пришёл проводить баржу с нефтью. «Получай, Родина, мегионскую нефть!» было написано в телеграмме за подписью Абазарова, Арнопольского и Исыпова, которую отправили в этот день в адрес VIII пленума промышленного обкома КПСС. Но с 4 на 5 июля в 2 часа ночи случилось непредвиденное: береговая площадка, где проходил митинг, обрушилась. Нефтеналивные трубы, выведенные на причальный дебаркадер, вместе с батареей задвижек для управления нефтеналивом ушли под воду на глубину 12 метров. К счастью, никто не пострадал. На третий день после обвала причал восстановили, баржи были наполнены нефтью и отправлены в Омск. Всего в навигацию 1964 года с Мегионского месторождения отправлено 73, 2 тысячи тонн нефти.
В навигацию 1964 года буровики Мегионской конторы бурения завезли несколько станков, что позволило бурить уже эксплуатационные скважины. Осенью началось строительство трубопровода от Баграса до Ватинского товарного парка. Все объекты пробной эксплуатации были переданы В.А. Абазаровым в НПУ «Мегионнефть», которое было создано в августе 1964 года приказом руководства Тюменьнефтегаза. Начальником управления был назначен Б.И.Осипов, главным инженером – Г.С.Арнопольский, главным геологом – В.У. Литваков, заместителем начальника по общим вопросам – А.И. Абзалов. Первым заведующим Мегионским нефтепромыслом уже в составе НПУ «Мегионнефть» стал И.И. Рынковой. На баланс НПУ отошло Мегионское месторождение с пока ещё незащищёнными запасами. Теперь слово оставалось за нефтяниками, а геологи приступили к выполнению своих прямых обязанностей.
С каждым годом Мегионская экспедиция наращивала объёмы бурения. В 1964 году были открыты Северо-Покурское, Аганское, Нижневартовское нефтяные месторождения. Геологи упорно пробивались через болотные топи всё дальше. И вышли на такие нефтяные залежи, которые открыли новую эпоху в отечественной нефтедобыче.
Подготовила Нина Купальцева
16.01.2021
просмотров
